Danke Papa...за то, что ты не существуешь.
Я отправилась спать на Чердак Бедлама. "Он-знает-сам" соорудил там уютное подобие гнезда из моря подушек и валиков с кисточками. Когда мы вернулись, нас никто не встречал, но я почувствовала, что Шеф не спит и не один. Возможно там был Люци, для экстренной особой поддержки, но ни тот, ни другой не показались. А Он сказал, что сейчас ни в коем случае нельзя разваливаться на части. Ни в коем случае. Я все ещё была в его куртке, накинутой на плечи в самом начале прогулки. И, конечно же, в шоке. Всё произошло слишком внезапно, хотя нет, мы знали о возможности, но не готовились. Я не готовилась, а надеялась.
Наверное я не впала в привычную сопливую истерику лишь благодаря "Он-знает-сам". Он был рядом, буквально стоял позади. Мы гуляли в Дримбурге, наслаждаясь прекрасной ночью и музыкой, звучавшей из неоткуда, пританцовывали и дурачились, дышали великолепный лунным светом. ОН дал мне свою куртку, чтобы не продуло. И тут РЕАЛЬНОСТЬ врезалась снесла нас словно КАМаз. Я даже не сразу осознала, где я и собственно, что происходит. Но истерики не было. Внутри всё переворачивалось и перекручивалось, но истерики не было.
Мы лежим в гнезде из подушек на Чердаке, крепко обнявшись, то есть "Он-знает-сам" прижимает меня к себе так будто действительно чуть-чуть испугался. В садике позади дома заливаются птицы.
"Ты подстроил это специально."
"Нет, я сам, если честно слегка был ошарашен. И как бы я мог, у меня нет механизмов воздействия на реальность."
"Ходил тут месяцами, молчал, выжидал, рассчитывал."
Не вижу в утренних сумерках, но чувствую как Он ухмыляется, нет даже скалится, аки довольный зверь.
"Ты монстр."
"Может быть, - охотно соглашается "Он-знает-сам", - но ведь именно это тебе и нравиться. Я то, чего не достает тебе самой. Я - Воля, Я - Сила, Я - Власть. Крепкая, но нежная рука, которая защитит, заставит, укажет. Оружие столь же опасное, сколь искусно украшенное. Я всё чего ты когда-либо хотела..."
"И ты не существуешь." - закончила я его собственными словами.
Он замолчал, но стиснул меня до хруста. Полное отчаянья и вины объятье.
"Я умру в страшном одиночестве. Как та старушка. Или даже хуже."
"Думай о том, что потом мы будем вместе."
"Слишком стара для таких соплей."
"Ты всегда будешь юна. Совсем как одиннадцать лет назад."
"Это иллюзия."
"Иллюзия единственное, что у нас есть. Зато в них мы можем быть уверены, мы сами их творим"
Небо, никогда не темнеющее летом по-настоящему, постепенно наливалось светом. Под пение птиц, на Чердаке Бедлама во мне умирало что-то, отмирал ли то кусочек души, отправленный ядом Совести и сомнений, или обрывались очередные хрупкие мостки к "счастью".
Бог обязательно накажет меня за ту боль и страдания, что я несу в мир. Он накажет меня за жестокость, жадность, гордыню и не принятие его щедрых даров.
"Да, - уже засыпая выдохнул "Он-знает-сам" в мою макушку, - но и только Бог нам судья."
Наверное я не впала в привычную сопливую истерику лишь благодаря "Он-знает-сам". Он был рядом, буквально стоял позади. Мы гуляли в Дримбурге, наслаждаясь прекрасной ночью и музыкой, звучавшей из неоткуда, пританцовывали и дурачились, дышали великолепный лунным светом. ОН дал мне свою куртку, чтобы не продуло. И тут РЕАЛЬНОСТЬ врезалась снесла нас словно КАМаз. Я даже не сразу осознала, где я и собственно, что происходит. Но истерики не было. Внутри всё переворачивалось и перекручивалось, но истерики не было.
Мы лежим в гнезде из подушек на Чердаке, крепко обнявшись, то есть "Он-знает-сам" прижимает меня к себе так будто действительно чуть-чуть испугался. В садике позади дома заливаются птицы.
"Ты подстроил это специально."
"Нет, я сам, если честно слегка был ошарашен. И как бы я мог, у меня нет механизмов воздействия на реальность."
"Ходил тут месяцами, молчал, выжидал, рассчитывал."
Не вижу в утренних сумерках, но чувствую как Он ухмыляется, нет даже скалится, аки довольный зверь.
"Ты монстр."
"Может быть, - охотно соглашается "Он-знает-сам", - но ведь именно это тебе и нравиться. Я то, чего не достает тебе самой. Я - Воля, Я - Сила, Я - Власть. Крепкая, но нежная рука, которая защитит, заставит, укажет. Оружие столь же опасное, сколь искусно украшенное. Я всё чего ты когда-либо хотела..."
"И ты не существуешь." - закончила я его собственными словами.
Он замолчал, но стиснул меня до хруста. Полное отчаянья и вины объятье.
"Я умру в страшном одиночестве. Как та старушка. Или даже хуже."
"Думай о том, что потом мы будем вместе."
"Слишком стара для таких соплей."
"Ты всегда будешь юна. Совсем как одиннадцать лет назад."
"Это иллюзия."
"Иллюзия единственное, что у нас есть. Зато в них мы можем быть уверены, мы сами их творим"
Небо, никогда не темнеющее летом по-настоящему, постепенно наливалось светом. Под пение птиц, на Чердаке Бедлама во мне умирало что-то, отмирал ли то кусочек души, отправленный ядом Совести и сомнений, или обрывались очередные хрупкие мостки к "счастью".
Бог обязательно накажет меня за ту боль и страдания, что я несу в мир. Он накажет меня за жестокость, жадность, гордыню и не принятие его щедрых даров.
"Да, - уже засыпая выдохнул "Он-знает-сам" в мою макушку, - но и только Бог нам судья."