Danke Papa...за то, что ты не существуешь.
Никогда не читайте так называемые «вступительные» статьи, которые всегда присутствуют в советских изданиях классической литературы, читать дальшевплоть до начала девяностых годов (мамочки мои!) прошлого века. Потом они, как правило, стали исчезать. В переходный период неразберихи появлялось всё больше мелких издательств, что отпечатывали тиражи буквально «на коленке». Там не найти никаких статей даже «выходных данных», нежно любимых преподавателями университетов, порой не сыскать. Но я не о том, никогда не читайте таких статей ДО того, как прочитаете саму книгу. Особенно если вы молоды. В пылких речах тех, политически грамотных авторов нет почти никакой пользы. Они были предназначены лишь для формирования правильного восприятия произведения у читателя. Причем чаще именно к трудам зарубежных писателей выдавалась некая призма сквозь которую и надлежало смотреть на рассказанную историю. Она предлагалась читателю либо в начале, либо в конце. Второй вариант мне лично всегда импонировал больше, такой приятный намек на свободу выбора. Но попытки постфактум утрамбовать впечатления от прочтённого в нужную форму и пояснения смысла тех или иных сюжетных линий, или поступков персонажей неизменно умиляют. Ведь авторы с той «капиталистической» стороны, пусть хорошо зарекомендовавшие себя, как борцы за справедливость, могут все же плохо повлиять на самосознание советского человека. Не предсказуемо повлиять. Не порядок, значит надо оставить заметки к тексту, определяющие какой именно был ПРАВИЛЬНЫЙ авторский посыл.
К чему я это? Собственно прочла вот на досуге «По ком звонит колокол» Хемингуэйя и по инерции наискосок пробежала прилагающийся к повести материал. Оказалось в истории Роберта Джордана мне следовало узреть «ненависть автора к фашизму». (Сразу и на всякий случай, уточню для тех, кто, может быть, ну бывает же такое, по какой-то причине, не знает, в сюжете речь идет об испанском фашизме и собственно войне в Испании 1936-39. Это так, примечание.) И более ничего. Поразительно узколобый подход. Видно конченный я, с точки зрения советских цензоров, человек раз увидела в книге многое, но никак ни ненависть. Конечно священный праведный гнев борца за Республику там присутствует, однако надобно иное слово для его обозначения. Ненависть в сюжете вспыхивает у народа спонтанно и она слепа и жестока, приводит к неконтролируемому исступлению, свойственному скорее пьяницам и дуракам без толики уважения. У прочих к фашистам вражда холодная и объективная. Если вовсе имеется, а не уступает место какой-то простецкой растерянности. Даже главный герой, со слов автора, уже не сражается «по наивности» вдохновленный одной высокой идеей. Он был вхож в круг, где знающие, лишённые иллюзий люди объяснили ему, как оно работает. Так что нет, для той ненависти в истории уже нет места.
Надо вообще отметить мастерство Хэмингуэйя в разграничивании собственно народа, то есть простых людей далёких от политики, на чьи плечи в основном и ложатся тяготы и потери любых войн и остальных, политиков, генералов, партийных лидеров мало заботящихся о разумности и справедливости. Рано или поздно это со всеми ими происходит, они забывают, что они тоже люди среди людей. На уровне «народа» и фашист, и анархист, и коммунист, и ничего не смыслящий в этой идеологической белиберде цыган просто напросто человек. У Хэмингуэйя такие мощные психологические портреты. Максимальное углубление во внутренний мир персонажа очень сближает с ним и с тем, кого они знали или теми кого мы наблюдали его глазами. Врагов в том числе. Одно из главных, что нам стоит вынести из «По ком звонит колокол» - не ненависть, а осознание, что звонит он по всему Человечеству разрываемому войной. По-моему история Пилар о расправе над захваченными фашистами бывшими их односельчанами и согражданами весьма красноречива. Не просто так автор уделяет внимание размышлениям вражеских солдат. Стоит лишь немного отразит переживание негативного персонажа, он автоматически перестает быть таковым. У него появляется своя правда, если не вкладывать специально в его уста откровенную гнусь и отталкивающих идей, его уже можно считать, если не оправданным, то самим автором помилованным. Уроды и негодяи конечно встречаются всюду, в обоих лагерях, но это моральный выбор индивида. Хороший автор, если он ещё и мудр знает — человек, куда более сложное явление, многогранное, загадочное. Мудрые смеются над концепцией герой/злодей. Те же, у кого за плечами ещё и личный опыт, как в случае с Хэмингуэйм, те тем паче, последнее к чему они призываю это к ненависти к чему-либо.
К борьбе со злом. да. К самоотверженности, честности, стойкости в битве за правое дело, да, но ни к ненависти. В конечном итоге, за что б ты не стоял; а человеческая история учит нас, с субъективной точки зрения любое дело правое для кого-то, противником твоим будешь ты сам. В широком смысле, человек. Здесь в действие вступают рассуждения старика Ансельмо о греховности убийства на войне.
За что я недолюбливаю школьные литературный анализ произведения — автор тем-то и тем-то хотел сказать то-то и то-то и на душе у него было вот так вот — ничего гаже нет самообмана критика кичащегося своим талантом проницать автора. Уверена мастера смеются над такими. Но не тем ли я сейчас занимаюсь? Возьму себе в защиту оправдание, что я не утверждаю, а лишь делюсь несогласием с мнением отмершей Системы. Хотя отчего отмершей, она в ком-то где-то еще трепыхает лапками.
Стоит ли посмотреть экранизацию?
Всё-таки это Бергман, все таки это Купер? Но все ж таки это и американский лоск сороковых, иногда у меня от него зубы сводит.
К чему я это? Собственно прочла вот на досуге «По ком звонит колокол» Хемингуэйя и по инерции наискосок пробежала прилагающийся к повести материал. Оказалось в истории Роберта Джордана мне следовало узреть «ненависть автора к фашизму». (Сразу и на всякий случай, уточню для тех, кто, может быть, ну бывает же такое, по какой-то причине, не знает, в сюжете речь идет об испанском фашизме и собственно войне в Испании 1936-39. Это так, примечание.) И более ничего. Поразительно узколобый подход. Видно конченный я, с точки зрения советских цензоров, человек раз увидела в книге многое, но никак ни ненависть. Конечно священный праведный гнев борца за Республику там присутствует, однако надобно иное слово для его обозначения. Ненависть в сюжете вспыхивает у народа спонтанно и она слепа и жестока, приводит к неконтролируемому исступлению, свойственному скорее пьяницам и дуракам без толики уважения. У прочих к фашистам вражда холодная и объективная. Если вовсе имеется, а не уступает место какой-то простецкой растерянности. Даже главный герой, со слов автора, уже не сражается «по наивности» вдохновленный одной высокой идеей. Он был вхож в круг, где знающие, лишённые иллюзий люди объяснили ему, как оно работает. Так что нет, для той ненависти в истории уже нет места.
Надо вообще отметить мастерство Хэмингуэйя в разграничивании собственно народа, то есть простых людей далёких от политики, на чьи плечи в основном и ложатся тяготы и потери любых войн и остальных, политиков, генералов, партийных лидеров мало заботящихся о разумности и справедливости. Рано или поздно это со всеми ими происходит, они забывают, что они тоже люди среди людей. На уровне «народа» и фашист, и анархист, и коммунист, и ничего не смыслящий в этой идеологической белиберде цыган просто напросто человек. У Хэмингуэйя такие мощные психологические портреты. Максимальное углубление во внутренний мир персонажа очень сближает с ним и с тем, кого они знали или теми кого мы наблюдали его глазами. Врагов в том числе. Одно из главных, что нам стоит вынести из «По ком звонит колокол» - не ненависть, а осознание, что звонит он по всему Человечеству разрываемому войной. По-моему история Пилар о расправе над захваченными фашистами бывшими их односельчанами и согражданами весьма красноречива. Не просто так автор уделяет внимание размышлениям вражеских солдат. Стоит лишь немного отразит переживание негативного персонажа, он автоматически перестает быть таковым. У него появляется своя правда, если не вкладывать специально в его уста откровенную гнусь и отталкивающих идей, его уже можно считать, если не оправданным, то самим автором помилованным. Уроды и негодяи конечно встречаются всюду, в обоих лагерях, но это моральный выбор индивида. Хороший автор, если он ещё и мудр знает — человек, куда более сложное явление, многогранное, загадочное. Мудрые смеются над концепцией герой/злодей. Те же, у кого за плечами ещё и личный опыт, как в случае с Хэмингуэйм, те тем паче, последнее к чему они призываю это к ненависти к чему-либо.
К борьбе со злом. да. К самоотверженности, честности, стойкости в битве за правое дело, да, но ни к ненависти. В конечном итоге, за что б ты не стоял; а человеческая история учит нас, с субъективной точки зрения любое дело правое для кого-то, противником твоим будешь ты сам. В широком смысле, человек. Здесь в действие вступают рассуждения старика Ансельмо о греховности убийства на войне.
За что я недолюбливаю школьные литературный анализ произведения — автор тем-то и тем-то хотел сказать то-то и то-то и на душе у него было вот так вот — ничего гаже нет самообмана критика кичащегося своим талантом проницать автора. Уверена мастера смеются над такими. Но не тем ли я сейчас занимаюсь? Возьму себе в защиту оправдание, что я не утверждаю, а лишь делюсь несогласием с мнением отмершей Системы. Хотя отчего отмершей, она в ком-то где-то еще трепыхает лапками.
Стоит ли посмотреть экранизацию?
Всё-таки это Бергман, все таки это Купер? Но все ж таки это и американский лоск сороковых, иногда у меня от него зубы сводит.
@темы: мои убеждения, распространяя чудеса, мои мысли, моя жизнь, библиотека