Danke Papa...за то, что ты не существуешь.
readly.ru/book/102186/
под обложкой
Закончила "Нюрнбергские интервью" Леона Голденсона. Заказала книгу под каким-то аффектом, ни с того, ни с сего. Впрочем вру, я собиралась с ней ознакомиться как и с "Нюрнбергскими дневниками" Гилберта. Для победы над Нечто, необходимо понять Нечто". Или хотя бы попытаться. Мы приучены школьными уроками истории, пропагандой и самой Системой воспринимать нацизм и фашизм абстрактным злом. Злом у которого нет оттенков, нет ничего кроме кровавого следа и злонамеренных планов, даже не по захвату мира, ведь в наших учебниках акцентируют внимание не на Второй Мировой, а на захвате собственно Советского Союза. Якобы сей исчезнувший(?) режим состоял не из людей, а исключительно из одних чудовищ, и тень, коею он по сей день отчего-то отбрасывает на современную Германию и некоторые другие народы, до сих пор не сошла. А между тем такой подход ущербен. Он не способствует прекращению вражды и не ведёт к компромиссам и поиску адекватных решений. Он не остановит войну не сведёт к минимумому стремление к разрушению. Ведь непонимание, однобокое восприятие порождает лишь ненависть и слепое желание отомстить не важно кому, но отомстить.
Знаете, вот пожалуй сейчас меня можно обвинить в целом списке страшных вещей, в не патриотичности, симпатии нацистам и прочие, прочие... Слава Богу, объективная Истина существует вопреки чужому суждению и совесть моя чиста. Не был, не привлекался, не замечен. Мой интерес к явлению Третьего Рейха вырос внезапно и остаётся сугубо исследовательским. В моей своеобразной манере, но исследовательским. Прошло не так много времени с 45-го, в масштабах, на Земле снова нехорошая суета, а одно всегда произрастает из другого, обращение к это странице истории вполне обоснованно. И чем больше я читаю, тем крепче мое убеждение.
Хотя мой интерес не связан с одной лишь политикой. Я стараюсь быть аполитичной, насколько возможно, куда занимательней человеческий фактор. Может быть оттого мемуары и работы без тяжёлого академического духа привлекают меня больше. Познать всякую эпоху проще не через статистические выкладки, но через личность современника, участника событий. Да, без сомнения, субъективизм свидетеля, множиться на субъективизм читателя, однако некоторая осмотрительность и фильтры восприятие решают проблему.
Я отказываюсь проповедовать мысль, что все, кто против нас и не с нами «те гады, сволочи и монстры». Правда в том, что они такие же люди как и я, как и русские, как и все человекоподобные существа на планете. У них есть голова, руки и ноги, сердце с левой стороны, их зачинают и рожают по одной и той же схеме, они дышат, едят и спять, болеют, влюбляются, имеют мнение, умирают и разлагаются ровно так же как и всякая иная покинутая духом плоть. Нацисты были людьми. Некоторые совершали отталкивающие преступления, жестокие и не оправданные зверства, некоторые знали о том, но молчали, некоторые не знали и следовали своим представлениям о правильном. Но все навороченное за период Третьего Рейха наворочено именно потому что там были не «нелюди», ни «звери» с «кровопийцами», а именно люди. И вот когда Человечество начнёт разбираться в себе, смело и без поблажек, тогда мы сможем добиться реальных успехов. Суд, без сомнения, необходим, но осудить не всегда значит сделать вывод на будущее для себя. Чаще приговор клеймит виновного и отрезает его от общества, не желающего допускать даже мысли, будто он когда-то являлся частью коллектива. Как-то я писала об этом, о «теле уверяющем, что его окровавленная конечность, не имеет к нему никакого отношения». Это анекдот вообще-то, грустный и не смешной. В общем, я очень надеюсь, что мой посыл, немного косноязычно переданный, понятен.
Возвращаясь к «Нюрнбергским интервью» - это сборник материалов господина Леона Голденсона, психиатора, работавшего в Нюрнберге во время известного процесса над двадцать одним нацистом. Как врач он имел доступ к заключённым и некоторым прибывавшим в тюрьме свидетелям, ожидающим очереди давать показания. Работал он там вместе с коллегами доктором Келли и доктором Густавом Гилбертом (который, кстати был офицером американской разведки). Но из всей троицы, на мой взгляд мистер Голденсон был самым объективным. Хотя говорить о непредвзятости сложно. Келли и Гилберт в своих поисках «причин, сделавших нацистов нацистами» преследовали личные амбиции. Они хотели сделать некое психологистическое открытие и выдать это публике. С последующей отдачей аудитории конечно. Они тестировали заключённых, лезли им в головы без особого стремления расположить собеседника к откровенности. Много ли толку от такого взаимодействия специалиста по психологии с субъектом исследования. Тем более, что сами заключённые, остро реагировали на любую враждебность и прибывая в положении «загнанных в угол» огрызались в ответ. Учитывая, что почти все были людьми образованными и выжили в «террариуме» нацистского аппарат, «огрызаться» они умели. Как и замыкаться в себе. Голденсон был менее настырен и видимо значительно сдержанней коллег, поэтому заключенные разговаривали с ним немного более свободно. Их мучила жажда общения, ведь в камерах одиночках со всевозможными ограничениями «простая беседа» весьма ценна. Конечно они опасались разглашения сведений, ибо тот же Гилберт вывел их за пределы влияния правила о «хранении врачебной тайны», ущемляя тем самым их в естественных правах. Участники процесса вообще совершали очень много импульсивных поступков. Раны были ещё слишком свежи, злость кипела, и это плохо сказалось на всей затее судилища в Нюрнберге. Но мы сейчас не о исторических и юридических аспектах процесса.
Так вот, Голденсон добился немного больше от своих собеседников, нежели другие. Он тоже порой был весьма негативно настроен и достаточно жестоко давил на того же Освальда Поля или Олендорфа (можно понять). Но в остальном он старался оставаться профессионалом. Важное качество. К тому же его записи подробны, так как он стремился задокументировать именно ответы самих собеседников. Это ценно в плане раскрытия личности обвиняемого или свидетеля и дает возможность сделать собственный вывод о его личности не идя на поводу у мнения того же Гилберта. Это мне в книге импонировало больше всего.
Что касается самих бесед и их содержания.
Я охотно верю, что все кроме Штрейхера (чертов фанатик) имели очень высокие показатели интеллекта. Они рассуждают о многих вещах здраво и любопытно в свете свершивших в последствии, в будущем, событий. Например многие нет-нет да обратятся к теме создания соединённых штатов Европы, под эгидой именно Америки, но далеко не Англии, так как та «потеряла свой авторитет». И о объединении они говорили именно в связи в необходимостью выстроить линию обороны от советской России и проникновения коммунизма в Старый Свет. Удивительно как искренни делились ненавистью к коммунистам и Интернационалу. При поднятии темы «окончательного решения еврейского вопроса» они обыкновенно начинали доказывать, что никогда не были антисемитами, вспоминали буквально каждого своего друга еврея, подсчитывали скольких они спасли от режима и так далее. Но стоит только упомянуть большевизм и русских, отождествлявшихся тогда с ним, все спокойно говорили о своем не принятии и угрозе от них исходящей. С одной стороны, заметно влияние пропаганды, а с другой панический страх потерять институт «частной собственности», как гарантию свободы. И это те, кто двенадцать лет работа в авторитарной системе. Чудны дела...
Как не расстроились наверное Гилбер с Келли, но мало кто из заключенных показал себя маньяком или садистом. У иных наблюдались некоторые отклонения, как скажем у Хёсса, коменданта Аушвица, но на мой личный взгляд это было скорее приобретённое, чем врожденное. Или в крайнем случае вытащенное наружу обстоятельствами. Тут как говориться «должность плакала по человеку». В остальном никто в детстве «котят не жрал» и «пучкам лапки не отрывал». Они вообще были через одного простыми людьми из обыкновенных не богатых семей, успевших помытариться ещё до Первой Мировой, а потом ещё и в Первую Войну схлопотать ранений и невзгод. Нет никакой предрасположенности ко злу, это выдумка. Злодеями не рождаются.
В общем то отобранные материалы, позволяют сформировать вполне законченное представление о каждой из упомянутых личностей и это тоже плюс, книгу интересно читать. Всерьез начинаешь слышать их голоса. Некоторые особенно, так как в силу своего увлечения я знала их по записям.
Конечно кажется будто обвиняемые дружно сговорились, ведь в оправдание свое они произносят почти одно и тоже. Не антисемит (кроме Штрейхера), не кого не убивал, ничего не знал о зверствах и концлагерях, а если и слышал что, думал слухи, а если знал точно, то что мог сделать, и вообще во всем виноваты Гитлер, Гиммлер, Борман, Геббельс и Гейдрих. Ну ещё Эйхман с Мюллером. Розенберга не читал никто видимо кроме самого Розенберга (херософ). В целом подобная позиция в глазах наблюдателя играет против них. Но.... а как бы кто другой вел себя на их месте? Сразу предупреждаю не надо пафоса в жанре «да я бы то и это и вот так и вообще ни за что на свете». Оставьте лирику поэтам, жизнь прагматична. Каждый, кто оказывается в суде ищет оправдания тому что ему вменяют. Логичная человеческая реакция. Они были немцами, вероятно патриотами и делали то, что считалось их работой. Всевозможные предположения об уходе и увольнении пусты и глупы. Во-первых, куда деться с подводной лодки? Во-вторых, и что бы это изменило? В-третьих, а если бы они победили, тогда бы что? Тут все куда сложнее чем хотелось бы обвинителям союзникам. Тогда на это не обратили внимания, а сейчас с холодной головой, стали обращать. Многие из обвиняемых намекали на это, мол вы нас судите сейчас, а потом придёт другое поколение и будет судить вас. И у другого поколения, всегда полного скептицизма, будет другая линейка. Они найдут все недостатки процесса, и используют против самой его сути.
Что кстати верно. Никто не победил нацизм, он ещё бродит по миру в мутировавшей форме. Потому что вместо того, чтобы разложить его по полочкам и разъяснить чем он был плох, в чем он был не прав, чем вообще гнусен всякий радикальный национализм его заклеймили и сделали запретным. Запретный же плод, да-да. Новое поколение играет с атрибутикой и историей как с игрушками не понимая сути не вникая ни во что. Им говорят «фу бяка, брось», но не объясняют отчего бы. И «бяку» начинаю пробовать, жрать, зиговать, колоть себе тату, брить башку наголо и с битой искать другую расу по переулкам. Разжеванное и расписанное уже не так будоражит, как тупо запрещённое. Оно академично, оно доказано, к нему можно подкопаться, но надо мозг напрячь. Любит молодёжь извилины добровольно напрягать? Кстати, это на руку современным проповедникам неонацизма или чего они там проповедуют. Мир таким образом им подыгрывает.
Так что да — это полезная и любопытная книга. На примере людей сидевших на скамьей подсудимых в Нюрнберге уяснить для себя механизм появления диктатуры, Системы подавления и как в неё попадают обычные человеки, кем они становятся после. К чему она приводит весь мир. Самое же главное, когда надо начинать бить тревогу.
под обложкой
Закончила "Нюрнбергские интервью" Леона Голденсона. Заказала книгу под каким-то аффектом, ни с того, ни с сего. Впрочем вру, я собиралась с ней ознакомиться как и с "Нюрнбергскими дневниками" Гилберта. Для победы над Нечто, необходимо понять Нечто". Или хотя бы попытаться. Мы приучены школьными уроками истории, пропагандой и самой Системой воспринимать нацизм и фашизм абстрактным злом. Злом у которого нет оттенков, нет ничего кроме кровавого следа и злонамеренных планов, даже не по захвату мира, ведь в наших учебниках акцентируют внимание не на Второй Мировой, а на захвате собственно Советского Союза. Якобы сей исчезнувший(?) режим состоял не из людей, а исключительно из одних чудовищ, и тень, коею он по сей день отчего-то отбрасывает на современную Германию и некоторые другие народы, до сих пор не сошла. А между тем такой подход ущербен. Он не способствует прекращению вражды и не ведёт к компромиссам и поиску адекватных решений. Он не остановит войну не сведёт к минимумому стремление к разрушению. Ведь непонимание, однобокое восприятие порождает лишь ненависть и слепое желание отомстить не важно кому, но отомстить.
Знаете, вот пожалуй сейчас меня можно обвинить в целом списке страшных вещей, в не патриотичности, симпатии нацистам и прочие, прочие... Слава Богу, объективная Истина существует вопреки чужому суждению и совесть моя чиста. Не был, не привлекался, не замечен. Мой интерес к явлению Третьего Рейха вырос внезапно и остаётся сугубо исследовательским. В моей своеобразной манере, но исследовательским. Прошло не так много времени с 45-го, в масштабах, на Земле снова нехорошая суета, а одно всегда произрастает из другого, обращение к это странице истории вполне обоснованно. И чем больше я читаю, тем крепче мое убеждение.
Хотя мой интерес не связан с одной лишь политикой. Я стараюсь быть аполитичной, насколько возможно, куда занимательней человеческий фактор. Может быть оттого мемуары и работы без тяжёлого академического духа привлекают меня больше. Познать всякую эпоху проще не через статистические выкладки, но через личность современника, участника событий. Да, без сомнения, субъективизм свидетеля, множиться на субъективизм читателя, однако некоторая осмотрительность и фильтры восприятие решают проблему.
Я отказываюсь проповедовать мысль, что все, кто против нас и не с нами «те гады, сволочи и монстры». Правда в том, что они такие же люди как и я, как и русские, как и все человекоподобные существа на планете. У них есть голова, руки и ноги, сердце с левой стороны, их зачинают и рожают по одной и той же схеме, они дышат, едят и спять, болеют, влюбляются, имеют мнение, умирают и разлагаются ровно так же как и всякая иная покинутая духом плоть. Нацисты были людьми. Некоторые совершали отталкивающие преступления, жестокие и не оправданные зверства, некоторые знали о том, но молчали, некоторые не знали и следовали своим представлениям о правильном. Но все навороченное за период Третьего Рейха наворочено именно потому что там были не «нелюди», ни «звери» с «кровопийцами», а именно люди. И вот когда Человечество начнёт разбираться в себе, смело и без поблажек, тогда мы сможем добиться реальных успехов. Суд, без сомнения, необходим, но осудить не всегда значит сделать вывод на будущее для себя. Чаще приговор клеймит виновного и отрезает его от общества, не желающего допускать даже мысли, будто он когда-то являлся частью коллектива. Как-то я писала об этом, о «теле уверяющем, что его окровавленная конечность, не имеет к нему никакого отношения». Это анекдот вообще-то, грустный и не смешной. В общем, я очень надеюсь, что мой посыл, немного косноязычно переданный, понятен.
Возвращаясь к «Нюрнбергским интервью» - это сборник материалов господина Леона Голденсона, психиатора, работавшего в Нюрнберге во время известного процесса над двадцать одним нацистом. Как врач он имел доступ к заключённым и некоторым прибывавшим в тюрьме свидетелям, ожидающим очереди давать показания. Работал он там вместе с коллегами доктором Келли и доктором Густавом Гилбертом (который, кстати был офицером американской разведки). Но из всей троицы, на мой взгляд мистер Голденсон был самым объективным. Хотя говорить о непредвзятости сложно. Келли и Гилберт в своих поисках «причин, сделавших нацистов нацистами» преследовали личные амбиции. Они хотели сделать некое психологистическое открытие и выдать это публике. С последующей отдачей аудитории конечно. Они тестировали заключённых, лезли им в головы без особого стремления расположить собеседника к откровенности. Много ли толку от такого взаимодействия специалиста по психологии с субъектом исследования. Тем более, что сами заключённые, остро реагировали на любую враждебность и прибывая в положении «загнанных в угол» огрызались в ответ. Учитывая, что почти все были людьми образованными и выжили в «террариуме» нацистского аппарат, «огрызаться» они умели. Как и замыкаться в себе. Голденсон был менее настырен и видимо значительно сдержанней коллег, поэтому заключенные разговаривали с ним немного более свободно. Их мучила жажда общения, ведь в камерах одиночках со всевозможными ограничениями «простая беседа» весьма ценна. Конечно они опасались разглашения сведений, ибо тот же Гилберт вывел их за пределы влияния правила о «хранении врачебной тайны», ущемляя тем самым их в естественных правах. Участники процесса вообще совершали очень много импульсивных поступков. Раны были ещё слишком свежи, злость кипела, и это плохо сказалось на всей затее судилища в Нюрнберге. Но мы сейчас не о исторических и юридических аспектах процесса.
Так вот, Голденсон добился немного больше от своих собеседников, нежели другие. Он тоже порой был весьма негативно настроен и достаточно жестоко давил на того же Освальда Поля или Олендорфа (можно понять). Но в остальном он старался оставаться профессионалом. Важное качество. К тому же его записи подробны, так как он стремился задокументировать именно ответы самих собеседников. Это ценно в плане раскрытия личности обвиняемого или свидетеля и дает возможность сделать собственный вывод о его личности не идя на поводу у мнения того же Гилберта. Это мне в книге импонировало больше всего.
Что касается самих бесед и их содержания.
Я охотно верю, что все кроме Штрейхера (чертов фанатик) имели очень высокие показатели интеллекта. Они рассуждают о многих вещах здраво и любопытно в свете свершивших в последствии, в будущем, событий. Например многие нет-нет да обратятся к теме создания соединённых штатов Европы, под эгидой именно Америки, но далеко не Англии, так как та «потеряла свой авторитет». И о объединении они говорили именно в связи в необходимостью выстроить линию обороны от советской России и проникновения коммунизма в Старый Свет. Удивительно как искренни делились ненавистью к коммунистам и Интернационалу. При поднятии темы «окончательного решения еврейского вопроса» они обыкновенно начинали доказывать, что никогда не были антисемитами, вспоминали буквально каждого своего друга еврея, подсчитывали скольких они спасли от режима и так далее. Но стоит только упомянуть большевизм и русских, отождествлявшихся тогда с ним, все спокойно говорили о своем не принятии и угрозе от них исходящей. С одной стороны, заметно влияние пропаганды, а с другой панический страх потерять институт «частной собственности», как гарантию свободы. И это те, кто двенадцать лет работа в авторитарной системе. Чудны дела...
Как не расстроились наверное Гилбер с Келли, но мало кто из заключенных показал себя маньяком или садистом. У иных наблюдались некоторые отклонения, как скажем у Хёсса, коменданта Аушвица, но на мой личный взгляд это было скорее приобретённое, чем врожденное. Или в крайнем случае вытащенное наружу обстоятельствами. Тут как говориться «должность плакала по человеку». В остальном никто в детстве «котят не жрал» и «пучкам лапки не отрывал». Они вообще были через одного простыми людьми из обыкновенных не богатых семей, успевших помытариться ещё до Первой Мировой, а потом ещё и в Первую Войну схлопотать ранений и невзгод. Нет никакой предрасположенности ко злу, это выдумка. Злодеями не рождаются.
В общем то отобранные материалы, позволяют сформировать вполне законченное представление о каждой из упомянутых личностей и это тоже плюс, книгу интересно читать. Всерьез начинаешь слышать их голоса. Некоторые особенно, так как в силу своего увлечения я знала их по записям.
Конечно кажется будто обвиняемые дружно сговорились, ведь в оправдание свое они произносят почти одно и тоже. Не антисемит (кроме Штрейхера), не кого не убивал, ничего не знал о зверствах и концлагерях, а если и слышал что, думал слухи, а если знал точно, то что мог сделать, и вообще во всем виноваты Гитлер, Гиммлер, Борман, Геббельс и Гейдрих. Ну ещё Эйхман с Мюллером. Розенберга не читал никто видимо кроме самого Розенберга (херософ). В целом подобная позиция в глазах наблюдателя играет против них. Но.... а как бы кто другой вел себя на их месте? Сразу предупреждаю не надо пафоса в жанре «да я бы то и это и вот так и вообще ни за что на свете». Оставьте лирику поэтам, жизнь прагматична. Каждый, кто оказывается в суде ищет оправдания тому что ему вменяют. Логичная человеческая реакция. Они были немцами, вероятно патриотами и делали то, что считалось их работой. Всевозможные предположения об уходе и увольнении пусты и глупы. Во-первых, куда деться с подводной лодки? Во-вторых, и что бы это изменило? В-третьих, а если бы они победили, тогда бы что? Тут все куда сложнее чем хотелось бы обвинителям союзникам. Тогда на это не обратили внимания, а сейчас с холодной головой, стали обращать. Многие из обвиняемых намекали на это, мол вы нас судите сейчас, а потом придёт другое поколение и будет судить вас. И у другого поколения, всегда полного скептицизма, будет другая линейка. Они найдут все недостатки процесса, и используют против самой его сути.
Что кстати верно. Никто не победил нацизм, он ещё бродит по миру в мутировавшей форме. Потому что вместо того, чтобы разложить его по полочкам и разъяснить чем он был плох, в чем он был не прав, чем вообще гнусен всякий радикальный национализм его заклеймили и сделали запретным. Запретный же плод, да-да. Новое поколение играет с атрибутикой и историей как с игрушками не понимая сути не вникая ни во что. Им говорят «фу бяка, брось», но не объясняют отчего бы. И «бяку» начинаю пробовать, жрать, зиговать, колоть себе тату, брить башку наголо и с битой искать другую расу по переулкам. Разжеванное и расписанное уже не так будоражит, как тупо запрещённое. Оно академично, оно доказано, к нему можно подкопаться, но надо мозг напрячь. Любит молодёжь извилины добровольно напрягать? Кстати, это на руку современным проповедникам неонацизма или чего они там проповедуют. Мир таким образом им подыгрывает.
Так что да — это полезная и любопытная книга. На примере людей сидевших на скамьей подсудимых в Нюрнберге уяснить для себя механизм появления диктатуры, Системы подавления и как в неё попадают обычные человеки, кем они становятся после. К чему она приводит весь мир. Самое же главное, когда надо начинать бить тревогу.
@темы: навязывать миру своё мнение, nein,nein,nein...., библиотека
-
-
05.09.2016 в 15:38-
-
05.09.2016 в 15:55-
-
05.09.2016 в 16:03-
-
05.09.2016 в 16:44-
-
05.09.2016 в 16:51-
-
05.09.2016 в 23:16Интервью проходили в разное время, с разной продолжительностью, что говорит о том, что полученные данные нельзя сопоставлять и сравнивать.
-
-
06.09.2016 в 00:05Это не научный подход. Ключевое понятие. Все кто связан с наукой отчего-то так за него держаться. Но я не ученый и мой подход не обязан быть научным.
Субъективизм. Да. Потому что все вообще субъективно в разной степени. Объективного нет практически ничего (есть такая теория). Или его очень мало. А уж объективная Истина, если допускать вообще ее существование, существует непосредственно от нашего субъективного восприятия. Мы можем лишь стремиться отыскать ее. Такова моя позиция. Люди существуют в условиях примата субъективного. Это нормально. И даже наука не способна изменить это.
Что касается "познания". Это проблема кстати многих историков, особенно специализирующихся по древности. Мы судим о минувших событиях со своей колокольни. Со своих принципов и убеждений своего времени. Но люди древности, имели иное мышление, иной склад. Изучить эпоху можно. Как раз выстроив столбики цифр, расписав алгоритмы, обозначив что было, чего не было. Но это антураж, декорации. Дух эпохи заключается в людях. А поскольку правило гласит "меняется все, кроме человека", в том смысле, что фундаментально мы практически те же (и практика одних и тех же граблей это подтверждает) гораздо проще понять эпоху через человека, а не статистику. Можно попробовать, и я опять же повторяюсь, важно хотя бы попробовать "влезть в чужую шкуру" (как было сказано в прекрасном "Убить пересмешника") или хотя б умозрительно на себя ее прикинуть, чтобы найти ключи к познанию эпохи.
Академический подход - это хорошо. Но почти всегда дистанционный. Это путь теорий, опытов, наблюдений и прочих методов разъединяющих исследователя с объектом исследования. Помнишь мы однажды коснулись темы отличия физика от лирика. Физик изучает, читает инструкцию, задаётся вопросами о полезности и так далее. А лирик просто распахивает руки навстречу чему-то, разрешая этому пройти сквозь себя, пусть даже почти ценой жизни. Он не задаёт лишних вопросов, ему надо почувствовать. И так его метод познания. Это два способа идти по одному пути.
Отшельники, уходят от людей добровольно. Это сознательный выбор, насколько я понимаю ни Герман, ни Бальдур никто из них в отшельники не записывался. И даже в монастырь никто не собирался. ))
-
-
06.09.2016 в 00:05Это не научный подход. Ключевое понятие. Все кто связан с наукой отчего-то так за него держаться. Но я не ученый и мой подход не обязан быть научным.
Субъективизм. Да. Потому что все вообще субъективно в разной степени. Объективного нет практически ничего (есть такая теория). Или его очень мало. А уж объективная Истина, если допускать вообще ее существование, существует непосредственно от нашего субъективного восприятия. Мы можем лишь стремиться отыскать ее. Такова моя позиция. Люди существуют в условиях примата субъективного. Это нормально. И даже наука не способна изменить это.
Что касается "познания". Это проблема кстати многих историков, особенно специализирующихся по древности. Мы судим о минувших событиях со своей колокольни. Со своих принципов и убеждений своего времени. Но люди древности, имели иное мышление, иной склад. Изучить эпоху можно. Как раз выстроив столбики цифр, расписав алгоритмы, обозначив что было, чего не было. Но это антураж, декорации. Дух эпохи заключается в людях. А поскольку правило гласит "меняется все, кроме человека", в том смысле, что фундаментально мы практически те же (и практика одних и тех же граблей это подтверждает) гораздо проще понять эпоху через человека, а не статистику. Можно попробовать, и я опять же повторяюсь, важно хотя бы попробовать "влезть в чужую шкуру" (как было сказано в прекрасном "Убить пересмешника") или хотя б умозрительно на себя ее прикинуть, чтобы найти ключи к познанию эпохи.
Академический подход - это хорошо. Но почти всегда дистанционный. Это путь теорий, опытов, наблюдений и прочих методов разъединяющих исследователя с объектом исследования. Помнишь мы однажды коснулись темы отличия физика от лирика. Физик изучает, читает инструкцию, задаётся вопросами о полезности и так далее. А лирик просто распахивает руки навстречу чему-то, разрешая этому пройти сквозь себя, пусть даже почти ценой жизни. Он не задаёт лишних вопросов, ему надо почувствовать. И так его метод познания. Это два способа идти по одному пути.
Отшельники, уходят от людей добровольно. Это сознательный выбор, насколько я понимаю ни Герман, ни Бальдур никто из них в отшельники не записывался. И даже в монастырь никто не собирался. ))