Danke Papa...за то, что ты не существуешь.
"Он-знает-сам" второй день сидит в углу мрачнее тучи. Впервые его поставили на место, напомнив кто, или лучше, что он в сущности есть на самом деле. Его Величество обиделся и притих, лишившись короны.
Нет, власть не поменялась. Она удвоилась.
Мы её выпустили. То есть я решила отпереть подвал.
- Ты отдаёшь себе отчёт, что при первой же возможности она попытается обмануть тебя? - Спросил он-знает-сам, пока мы наблюдали издали как она постепенно перестаёт щуриться, привыкая к дневному свету.
- Конечно, - кому как не мне знать лучше, - поэтому мы будем начеку.
Удивительно, но годы заключения изменили её, боюсь сглазить, в лучшую сторону. Мы обе видим одно и то же и достаточно, чтобы вывести пару несложных истин. Однако яда в её жале по-прежнему чересчур и ещё капелька.
- Смотрю кое-кто времени даром не терял, - заявили первым делом, стоило попасться первому зеркалу на пути. - Ты уничтожила нас!
- Я старалась.
- Теперь у нас ни малейшего шанса!
- Значит ты перенаправишь свою энергию в правильно русло. И не придирайся - это наши доспехи.
- Лишь кто-то вроде тебя мнит физическое уродство бронёй, - огрызается она.
У нас обеих больше нет выбора. В затянувшейся партии в "крестики-нолики" наконец-то зачёркнута диагональ.
- Ты вытащила меня глумится?
- Ты нужна мне.
- С каких пор?
- Без тебя мне не понять, чего я хочу.
- Милая моё "Я" беда в том, что после всех лет в тёмном сыром застенке, на ржавой цепи, в окружении терзающих кошмаров, я вообще разучилась хотеть.
- Научимся заново.
- Может быть мы и две половины одного существа, но предпочтения у нас разные.
- Зато цель одна.
Она смотри на меня долго и пристально. Успеваю заметить как насмешливый презрительный взгляд линяет в согласно усталый, понимающий.
- Это да, - шепчет она одними губами и отворачивается.
Он-знает-сам боится и подозревает её, держится ко мне поближе. Она едва не рассеяла его. Пришлось спешно объяснять необходимость хранителя печатей.
- Боже, - после непродолжительной паузы громогласно сетует амнистированный близнец, - надо же было так запустить наш бедный Бэдлам!
На душе чуточку спокойнее. Маленькая искра. Крохотная надежда
Нет, власть не поменялась. Она удвоилась.
Мы её выпустили. То есть я решила отпереть подвал.
- Ты отдаёшь себе отчёт, что при первой же возможности она попытается обмануть тебя? - Спросил он-знает-сам, пока мы наблюдали издали как она постепенно перестаёт щуриться, привыкая к дневному свету.
- Конечно, - кому как не мне знать лучше, - поэтому мы будем начеку.
Удивительно, но годы заключения изменили её, боюсь сглазить, в лучшую сторону. Мы обе видим одно и то же и достаточно, чтобы вывести пару несложных истин. Однако яда в её жале по-прежнему чересчур и ещё капелька.
- Смотрю кое-кто времени даром не терял, - заявили первым делом, стоило попасться первому зеркалу на пути. - Ты уничтожила нас!
- Я старалась.
- Теперь у нас ни малейшего шанса!
- Значит ты перенаправишь свою энергию в правильно русло. И не придирайся - это наши доспехи.
- Лишь кто-то вроде тебя мнит физическое уродство бронёй, - огрызается она.
У нас обеих больше нет выбора. В затянувшейся партии в "крестики-нолики" наконец-то зачёркнута диагональ.
- Ты вытащила меня глумится?
- Ты нужна мне.
- С каких пор?
- Без тебя мне не понять, чего я хочу.
- Милая моё "Я" беда в том, что после всех лет в тёмном сыром застенке, на ржавой цепи, в окружении терзающих кошмаров, я вообще разучилась хотеть.
- Научимся заново.
- Может быть мы и две половины одного существа, но предпочтения у нас разные.
- Зато цель одна.
Она смотри на меня долго и пристально. Успеваю заметить как насмешливый презрительный взгляд линяет в согласно усталый, понимающий.
- Это да, - шепчет она одними губами и отворачивается.
Он-знает-сам боится и подозревает её, держится ко мне поближе. Она едва не рассеяла его. Пришлось спешно объяснять необходимость хранителя печатей.
- Боже, - после непродолжительной паузы громогласно сетует амнистированный близнец, - надо же было так запустить наш бедный Бэдлам!
На душе чуточку спокойнее. Маленькая искра. Крохотная надежда