Песня: Научи меня быть счастливым от великолепной Би-2.
Вечер звучал как песня, которой подпевает наивная счастливая, до умопомрачения и отчаяния, душа. И каждое слово было угадано, кроме разве даты. Оно случилось на двадцать лет раньше. Дождя тоже не было, наоборот была весна, та самая, обещанная еще в шестнадцатом году. И начиналась она как положено. В Берлине, в феврале.
«В этот город меня отпустила зима на свидание короткое с летом...»
читать дальше
Небо было глубоко синим, наступала ночь, городские огни разгорались от мгновения к мгновению ярче и сочнее, отнимая у города возраст. Укутывая его недостатки в надуманную прелесть, порождённую человеческой впечатлительностью. В затерянных среди домов скверах настойчиво щебетали птицы, словно в осмеяние грубой урбанистики. Голоса невидимых птах ласкали слух, ещё больше сбивая с толку вот только прибывшего из пронизывающего холода заснеженной неблагоустроенности человека. Казалось всё это не взаправду.
« ...только сон продолжает снится... »
Церковь Святого Людвига возвышалась надо мной, закованная в строительные леса, претерпевающая очередное изменение, как претерпевал их город вокруг год за годом со времён своего основания. Её теплая оранжево-красная кирпичность приковывала к себе взгляд, как огонёк свечи в темноте. Навязчивое желание подойти и потрогать шероховатые стены, толкнуть тяжёлую дверь и окунутся в абсолютную псевдоготическую тишину, отдавалось зудом в ладонях. Но ещё не время возвращаться в лоно католической церкви, не время ещё даже задумываться о том.
«Надо ли оно тебе вовсе?»
Он стоял позади, рядом. Он всегда будет рядом, особенно близко пока длится неожиданное странное переполненное иррациональным трепетом сновидение.
«Как две капли похож...»
Расстёгнутое пальто, костюм, ботинки, лихая шляпа. Все мужчина в лихих шляпах похожи на опасных гангстеров. Интеллигентный гангстер негодяй. Огонёк зажигалки выхватывает из сумерек его коварную улыбку, потом сигаретный дым застилает и без того трудно различимые в темноте черты лица. Как есть призрак заполняющий своей бесплотностью обманчиво материальную одежду. Сейчас змеистые молочные завитки развеяться и иллюзия канет в Небытие. Но худая рука разгоняет завесу мешающую нам видеть друг друга.
«Ты счастлива?» - спросил он тихо, чтобы не мешать нам обоим слышать внутреннюю музыку и местных птиц, слушать город, ощущать его.
«Мне не нужен ответ, что б увидеть...»
Женская часть меня так по-дурацки устроенна - капризная и слабая. Снова навернулись слёзы. Беря его под предложенный локоть я испытывала безмерную благодарность. Ноги гудели от усталости долгой прогулки, но останавливаться не хотелось. Так мало времени, так много всего. Никогда еще не было такой близости. Что в Сопоте, только дразнящий балтийский ветер и скрип досок мола. А тут каждый шаг звучит словно в унисон. Плевать какие мысли проносятся в глазах случайных и не случайных собеседников. Пусть переваривают свои суждения в собственных котлах приправляя их доступными их кошелькам специями. Пусть волнуются, пусть косятся, пусть смеются, пусть предостерегают.
«Мне задача ясна, но устали глаза выбирать между чёрным и белым...»
Никому не понять. Никому не отнять. Глупый вынесет приговор, умный поразмыслит и молчаливо займётся своими повседневными делами.
«Научи меня жить и однажды забыть, где расстались душа и тело...»
«Глупая, глупая девочка, моя девочка,» - смеётся он шагая со мной вдоль Курфюрстендам.
Он доволен мной. Экзамен сдан на отлично, до превосходно не хватает совсем чуть-чуть. Но мы вдвоем в Берлине, заряжаемся теплом впрок. Дома ещё нужно пережить конец зимы и унылую фантасмагорию зовущуюся там весной. Лишняя позитивная энергия не помешает. Но я абсолютно серьёзна. В тот краткий упоительный миг кажется готова отдать и пообещать все на свете лишь бы никогда не расставаться.
« Научи меня быть счастливой,
в веренице долгих ночей.
Растворится в твоей паутине,
и любить ещё сильней.»
Сильнее чем теперь я не могу любить в принципе. Не приспособлена природой, но кто не хочет взять свой предел боем. Чтобы лопнули напряжённые струны, взорвались все измерительные приборы, рассыпались планки и потолки. Как бы мне хотелось быть в другом городе в конце марта, в городе над которым нависают горы. Как бы мне хотелось.
«Всему своё время, мое сокровище, всему свое время. Ты уже молодец. Никуда торопиться, если уже невозможно опоздать.»
Город вокруг выдвигается из мрака, освещаемый витринами, фонарями и окнами. Он идеален сейчас в своей неоднородности. Историческая застройка с финтифлюшками и печальными мраморными головами в высоких арках, геометрическая ультимативность стекла и бетона, втиснутых между старых, новых зданий. Мятые куски металла соседствующие с конными монументами кайзера.
«Я подумал, мы ни разу не прогулялись вот так, наедине.»
«Прости.»
«Нет, нет, кто я против реальных друзей, и какое право имею отрывать тебя от сентиментальной действительности.»
«Если бы не ты...»
«Не думай так,» - твердо отрицает он, - «думай о себе. Если бы не ты. Это все ты. Ты и только ты. Ты БеТТи. Ты. Перестань боятся этого. Перестань бояться себя. Дай себе возможность ошибаться, быть смешной и неловкой, дай себе наконец быть. Ты знаешь правду, так дай себе волю жить в соответствии с этой правдой.»
Он совсем не похож.
«Конечно, так и задумано,» - усмехается он, притягивая меня в объятья. - «Так и задумано.»
Он в тысячу раз лучше.
«Тобой задумано».
***
Я просыпаюсь теперь ближе к полудню, пропуская всю утреннюю серость и суетность торопящегося на работу человека. Окунаюсь так сказать сразу в серость дневную и долго ещё лежу в томном тепле одеяла и подушек созерцая потолок или разглядывая по-прежнему заснеженную графитовую картину за окном. В попытке отгородится от всего очевидно-материального и ждущего моего внимания и решения, я ищу в творческом беспорядке на столе наушники и включаю музыку. Музыка все ещё утешение. Песня, одна и та же песня третий день подряд. Я знаю её наизусть, она неизбежно возвращает меня в тот сквер у церкви Святого Людвига, и к Берлину, и к нему. Хотя нельзя вернуться к чему-то, что никогда не покидало тебя.
«Да тот город погас,
в этот утренний час,
только сон продолжает снится....»