Если бы не ветер…

[bolsheeizzol]

Если оставить дверь в комнату открытой, а все окна распахнуть настежь, через всю квартиру начнёт носиться наглый вихрастый сквозняк. Безошибочно находит он пустоты под просторной футболкой, хватает за рёбра прохладой. На улице же настоящая печка.
Расчистив место на подоконнике, я пью чай и читаю книгу про Время. Мистер Пратчетт, сказки ваши не сказки и всюду поспевают ко времени и к месту.
- Конечно, время лечит любовь. А если не лечит, это уже беда, - выдавая своё присутствие, произносит он.
В дневном свете его совсем не видно, ибо Мир до шести вечера прибежище здравого смысла. Надо сосредоточиться, чтобы различить его, всегда размытые, черты. Устроившись на видавшем виды детском стульчике, он закинул ноги на ступеньки, прислоненной к стене стремянки. Расслабленный со сцепленными руками на животе и прикрытыми веками, он совсем не выглядит опасным психическим расстройством. Уютный послеобеденный глюк, придающийся дремотной сиесте в низине тесной лоджии. Эх, ему бы драную соломенную шляпу и банджо.
- К чему надумал цитировать Энн Райс? – спрашиваю я ради праздного любопытства.
Не имеет значения зачем мы произносим слова, суть в том, как и что за слова мы произносим.
- К тому, что ты снова пьёшь из этой кружки, - отвечает он, ленясь даже глаза открыть.
Мелкая москитная сетка, вставленная в раму слабая преграда. Номинальная. Исключительно ради моего душевного спокойствия. В последнее время держаться подальше от материализующихся фантазий – вопрос не смерти, но жизни. При любом удобном случае, он напоминает мне бесполезность такого дистанци́рования. От себя не сбежишь.
- Посуда не виновата, - рассматривая остывающую керамику, отвечаю я. Чай всё ещё обжигает губы и язык. С какого рожна я пытаюсь залить жар жаром?
- Не пытайся, - улавливая движения моего разума, усмехается он. Но лоб его тут же собрался тревожными складками. – Я беспокоюсь за тебя.
- Совершенно напрасно.
- Слишком много прагматики. Кружку надо было разбить ещё в тот день, когда ты возненавидела её. Но ты прогнулась под призрачное бытовое понятие полезности и сохранила её. Использовала всяческими способами, надеясь снизить сентиментальную ценность. А теперь завариваешь в ней чай с видом будто и не внушает она тебе ничего болезненного.
Больше не пишешь под приходами. Задумываешься над тем, что делаешь. Просчитываешь чужие реакции. Подавляешь эмоции.
Сегодня ты увидела ползущую по стене сороконожку и хладнокровно расправилась с ней. Без криков и паники, всего-то с омерзением.
- Что за дурацкий анализ? – возмущаюсь я, совершенно справедливо, ибо это бред сивой кобылы.
- Ты пытаешься стать последовательной, - сладко позёвывая, делает он вывод, доставая из ниоткуда соломенную шляпу и прикрывая лицо от льющего в окно солнца.
Вот так всегда, он оскорбляет меня, унижает и закрывается наглухо в самодовольстве.
- Старею видимо.
Нельзя жить подобно бабочке однодневке. Нет у меня крылышек и слишком тяжёлая для порхания по цветам. Немного системы ещё никому не мешало...
- И никому не помогало выжить, - доноситься из-под шляпы.
- Именно это и помогает людям сохранять жизнь!
- Это не твои мысли! – он обличительно тычет в меня пальцем, - И ты отлично понимаешь, куда я клоню.
Ещё бы, ведь я - это ты, выпущенный наружу, дабы иметь возможность рассуждать обо всём с разных точек зрения. Но я не могу противостоять жизненной необходимости, как он не может противостоять мне.
- Всё не так дурно, - сдаётся мой вечный критик, - пока Бенедикт, Мартин и Том смотрят на тебя со шкафа. Пока ты бродишь по дому в обрывках сновидений. Пока выплёскиваешь на окружающих всякую сумасшедшую не логичную идею. Пока ты слышишь меня. Просто, разожми кулак.
На самом деле я давно уже впиваюсь ногтями в ладонь. По спине текут капельки духоты, сквозняк слизывает их очень нежно. Достаточно отдать мозгу команду расслабить мышцы и дышать параллельно Вселенной.
- Жарко сегодня, - вздыхает он, затирая ластиком этого посредственного пустотелого суждения всю глубину предыдущих рассуждений. – Если бы не ветер…
Если бы не ветер день был бы невыносимым…